«Я не знаю, что делать, Дом», – пишу я. За окном погожий летний день, но проблема заключается в том, что мне хочется прокатиться до пляжа на велосипеде, поиграть в теннис или просто пойти на пробежку. Раньше я никогда не ценила эти маленькие радости, а теперь лишилась их.
«Сегодня утром я поругалась с мамой. Она сказала, что я должна вернуться в Королевский колледж. Я знаю, она пытается помочь, но… Знаешь, что ещё меня бесит? Мне двадцать три, а она заставляет меня убираться в комнате!
А ты как поживаешь? Передавай привет Миранде!»
Миранда – жена Дома. Она часто приходила к нам в палату с фруктами, газировкой и шоколадными конфетами. Когда я видела их вместе, то не могла не думать о Шоне. «Я так не могу… Мне очень жаль, Кас. Прости меня», – написал он в последнем письме.
«P.S.» – пишу я Дому. – «Расскажи мне что-нибудь смешное».
Ответ не заставил себя долго ждать.
«Скажи “лук”».
«Лук»
«По лбу стук!»
Я захихикала и написала в ответ:
«Фу, какой ты злой!»
Я встретила Дома, когда меня перевели в реабилитационное отделение. В нашей палате все были довольно молодые. Мама сидела рядом с моей кроватью и вязала мне носки, что приводило меня в замешательство – она ни разу в жизни даже инициалы не вышила ни на одной из моих школьных рубашек.
– Добрый день. Меня зовут Пол Паркер, – сказал спортивного вида мужчина с сильным австралийским акцентом.
– Здоро́во, Паркер! – подал голос человек, лежавший на кровати напротив меня.
– Здравствуй, Дом, – ответил Пол, беря в руки мою историю болезни. – Паралич нижних конечностей, Т12 полный, – пробормотал он себе под нос.
Мне хотелось сказать: «Меня зовут Кас». Но вместо этого я рассказала ему, как попыталась сесть и потеряла сознание.
– Что ж, чем раньше мы попробуем сделать это снова, тем скорее ты сможешь покинуть это место.
– Но я хочу выйти отсюда на своих ногах! – произнесла я, хватаясь за слабую надежду, что ещё не всё потеряно.
– Зайка, пожалуйста. Этот человек хочет тебе помочь, – попыталась вразумить меня мама.
– Миссис Брукс, не могли бы вы оставить нас с Кассандрой наедине? – спросил Пол.
Мама взяла сумку с вязанием и направилась к двери. Из сумки выпал моток шерсти, и нитка потянулась через всю палату. Пол немедленно окликнул маму.
– Мы же не хотим, чтобы наши пациенты спотыкались, – пошутил он, помогая маме собрать нитки.
– Итак, – сказал Пол, повернувшись ко мне. – Ты хочешь, чтобы я тебе помог?
– Угу.
– Не слышу. Говори нормально.
Он терпеть не мог проявлений слабости.
– Да.
– Хорошо. Теперь давай посадим тебя в это кресло и приступим к тренировке.
– Bonne chance[3]! – крикнул добродушный мужчина по имени Дом. У него были коротко стриженые тёмные волосы. Лёгкая седина на висках выдавала его возраст: я бы сказала, что ему было около сорока. У него было такое накачанное тело, что он выглядел так, будто собирался участвовать в Олимпийских играх. Мрачный мужчина, лежавший на соседней койке, потребовал, чтобы Дом «заткнулся нафиг, потому что некоторые пытаются поспать».
– И с чего это ты вдруг заговорил по-французски? – добавил он.
– Не будь таким угрюмым, Гай, – ответил Дом. – Пойдём лучше с нами в спортивный зал.
– Отвали.
– Время идёт намного быстрее, когда ты чем-то занят, – спокойно продолжал Дом, не обращая внимания на грубость соседа. Он положил бутылку воды рядом с собой в инвалидное кресло и надел перчатки без пальцев.
Пол задёрнул бежевую занавеску, чтобы эти двое не отвлекали меня.
– Итак, – сказал он. – Никаких глупостей и капризов. Не надо тратить моё время попусту. Ты готова?
Я иронично отдала честь.
– Да, сэр!
– Супер-пупер.
– Что, простите? – улыбнулась я.
– Супер-пупер. Теперь давай приступим. Мы начнём не спеша, а дальше как пойдёт.
Попытавшись сесть, я почувствовала необыкновенную тяжесть во всём теле. Малейшие изменения положения давались мне с большим трудом. Мне казалось, будто я пытаюсь двигаться семимильными шагами, хотя на самом деле я едва шевелилась.
– Так, хорошо. Ещё чуть-чуть, – подбадривал меня Пол, придерживая сзади. – Джорджина! Нужна твоя помощь! – крикнул он за занавеску.
Когда я наконец приняла вертикальное положение и пересела в инвалидное кресло, меня начало мутить.
– Меня сейчас вырвет! – воскликнула я.
Молниеносным движением Пол наклонил моё кресло назад.
– Слушай, дружище, не паникуй. Поначалу ощущения будут не из приятных, – утешил он меня. – Со временем привыкнешь. Я здесь, с тобой, Кас. Всё будет нормально.
У меня было странное ощущение, словно я парила в воздухе.
Джорджина отдернула занавеску, и я заметила, что мой бойкий сосед всё ещё был в палате и наблюдал за происходящим, как будто смотрел по телеку сериал. Потом он поднял вверх большой палец и покатил своё кресло к двери, заявив, что хочет пострелять из лука. Глядя на него, можно было подумать, что мы находились в летнем спортивном лагере.
– За него не беспокойся. Он неплохой парень, – заверил меня Пол.
Перед самой дверью Дом обернулся ко мне.
– Удачи, Кас. Держись на ногах крепко!
Как ни странно, эта шутка показалась мне смешной.
В переписке появилось новое сообщение:
«Приезжай поскорее в Лондон. Не надо воспринимать инвалидность как клеймо, Кас. Это возможность приобрести новых друзей: меня и Гая».
Они оба живут в Западном Лондоне. Квартира Дома находится в Хаммерсмите. Гай живёт со своими родителями в Лэдброк Гроув.
«Не забивайся в угол и не отгораживайся от мира. Мы скучаем по тебе».
Поздно вечером у меня зазвонил телефон. Джейми, приехавший домой на выходные, принёс мне трубку.
– У меня был отвратительный день, – произнес Гай, как только я ответила.
– Что случилось?
Бросив на меня быстрый взгляд, Джейми выключил телевизор и тихо вышел из комнаты.
– Я встретился с друзьями со старой работы.
До инвалидности Гай работал в Сити.
– Они предложили встретиться и поболтать за чашкой кофе. И я подумал: почему бы и нет. Мои бывшие коллеги нашли бар с пандусом. Парни заказали мне эспрессо, потому что раньше я только его и пил. И когда официантка принесла заказ, я уронил чашку и разлил кофе по столу. Они заказали мне ещё одну чашку, я и её уронил, только в этот раз чашка разбилась. Чёртова ручка такая маленькая – невозможно удержать!
– О, боже, Гай. Это ужасно.
Позвоночник Гая был повреждён выше, чем мой. Он сломал шестой шейный позвонок С6 и теперь был парализован ниже ключицы. Нервы в шее отвечают за движение рук и кистей, поэтому Гаю было очень сложно выполнять какую-либо работу руками. Я хорошо помнила его бессильный гнев, когда во время реабилитации он не мог даже зубы почистить.
– Да, это было ужасно. – Его голос дрогнул. – А как у тебя дела, Кас? Когда ты приедешь в Лондон?
– Мне очень жаль, Гай, – уклончиво ответила я, прекрасно понимая, что он ещё не всё рассказал мне.
– Эх, Кас, ты бы видела, как они на меня смотрели. Как на калеку!
После моего разговора с Гаем ко мне в комнату зашёл папа, чтобы пожелать спокойной ночи. Вокруг его глаз легли тёмные тени; с того момента, когда меня сбила машина, он состарился лет на десять.
– Спасибо тебе за то, что ты приспособил дом для меня, – сказала я папе, думая о маленькой комнатке Гая на первом этаже родительского дома. Там он спал, ел… Он говорил, что чувствовал себя кроликом в клетке. – Это было непросто.
– Пустяки. – Он присел на край кровати. – Как ты думаешь, сможешь сегодня немного поспать?
Меня мучали ночные кошмары. Иногда мне снилось, что я снова в больничной палате. А иногда – что я бегу босиком по раскалённым углям, а на горизонте стоит Шон. «Давай! Давай!» – кричил он, но как только я добегала до него, он исчезал. Я опускала глаза на свои ноги, а из них реками текла кровь, и мне было невыносимо больно.
– Надеюсь, что да, – неуверенно киваю я.
Он поудобнее устроился на кровати.
– Тебя что-то беспокоит?
Я рассказала папе о звонке Гая. Я не могла не думать о том, как тяжело ему было видеть своих бывших коллег. После ланча они вернулись на работу, а Гай отправился в свою кроличью клетку. Именно поэтому мне было трудно общаться с Сарой, и именно поэтому я не могла возобновить учёбу в Королевского колледже. Папа это понимал.
– Всё это непросто. Нам нужно пережить этот день и начать новый, – ласково сказал он, прежде чем поцеловать меня на ночь. Уходя, он остановился в дверях. – Сладких снов. Постарайся поспать без кошмаров.
